Сердце Чёрного Льда [С иллюстрациями] - Леонид Алёхин

— На нем он видел, конечно же, себя?

— Мой отец не был кровожадным властолюбцем, каким вы его представляете, барон. Он верил, что достойный потомок древнего рода, взойдя на Трон, сделает счастливой землю и населяющих ее людей. Да, с годами он отчаялся, и иные его дела вызывают стыд и негодование. Но в душе он оставался верен идеальному образу Исчезнувшего Короля. Присяга Лорда всегда значила для него больше, чем набор пустых фраз, потерявших смысл с тех пор, как в Хамоне засела первая из надутых парчовых жаб.

— При всем моем уважении, милорд…

— Извините меня, барон, — Анже Савина прижал обе руки к сердцу. — Я увлекся и разгорячился. С вашего позволения, беру назад мои слова о благородных Наместниках.

— Ваши извинения принимаются, герцог. Но все же постарайтесь впредь не оскорблять людей, служить которым вас, как и меня, обязует Присяга наших прадедов. Пусть мы и понимаем ее по-разному.

— Во избежание спора, барон, я вернусь к моему рассказу.

— Вам, должно быть, известно, барон, что со временем рудники исчерпываются. Добыча падает. Вести ее становится труднее и дороже. Приходится зарываться глубже в землю. Бывает, что проще открыть новый рудник, чем разрабатывать два старых. В январе я так и решил поступить.

Я заложил шахту и выписал Мастера Недр из Самана. Здесь, на Юге, все еще ходят с лозой и «саллаховой трубкой» — слушают землю. Я же решил построить современную шахту и не верил, что местные шептуны справятся. Мне нужен был человек, который знает толк в хорошей добыче.

Мы обменялись с Рудным Братством «солнечными письмами». Не прошло и трех недель, как мои люди встречали в Кострах полоз из Самана. Мой новый Мастер Недр прибыл.

Он мне понравился. Немногословный, уверенные движения, прямой взгляд. Как все коренные жители Россыпи, он с пренебрежением относился к нашим звенящим титулатурам и кровавым вензелям родословных. Для человека города лики благородных предков значат меньше чеканных профилей на золотых солах. С ними легко иметь дело.

Его звали Баир Калад. Молодой для Мастера, ему не исполнилось и сорока. Прибыл он всего с двумя помощниками и почти без вещей. Только маленький дорожный сундук, железный. Из тех, что носят в руке, пристегивая цепочкой к запястью. Помню, он не расставался с ним ни на секунду.

Саман, называемый своими жителями Великим. Он оставляет на них печать гордыни, незаметную для саманцев и явную для всех прочих.

В Баире подкупала и непохожесть на других жителей Великого. Если утром вода в его купальне оказывалась остывшей, он даже не просил заменить ее. Другой бы клял нашу простую жизнь, не знающую радости терм и акведуков. Упомянул бы жирную пищу и неповоротливых слуг.

Молодой Мастер принимал все как есть. За три дня его пребывания в замке я не услышал от него худого, да что худого, лишнего слова.

Потом он уехал в Полес налаживать работу в новой шахте.

С его отъезда началась цепочка загадочных событий.

В Зале Памяти моего замка есть предмет, принадлежавший основателю дома Савина.

Осколок Солнечного Камня, сохранившийся со времен Войны Башен.

Удивительная вещь, наполненная той, утраченной магией. Легенда говорит, что с помощью Камня наши предки остановили Ночную Орду. Все, на что хватало его осколка, — круглосуточно освещать Зал Памяти. И наполнять его теплом, не сходным с тем, что дают вулканические ключи, согревающие замок Савина.

Я помню себя ребенком. Отец все никак не мог наладить подъем горячей воды выше второго этажа замка. К зиме мы все вынуждены были перебираться пониже. Я часто бегал к Осколку погреться. И однажды заснул возле него.

На лице герцога Савина промелькнула улыбка.

— Мне снились хорошие сны, — сказал он. — Мне показалось, что и мое присутствие согревало Осколок.

Улыбка пропала. По скулам Лорда Рубина прокатились желваки.

— В день, когда новая шахта заработала, мой Осколок стал тускнеть.

Я никак не связал эти два события. В конце концов, Осколок был для меня тогда полузабытой детской игрушкой. А рудник, моя новая взрослая игрушка, работал превосходно.

Мастеру Баиру потребовалось всего две недели, чтобы дать первую партию ценной породы. С тех пор каждый день дела шли все лучше и лучше. Молодые шакалы, еще недавно шептавшиеся, что, дескать, Савина утратили былой блеск, теперь подметали мне дорогу плащами. Всем было ясно: стоит заложить еще пару таких рудников и наладить работу на старых — и мы сможем говорить с окрепшим Севером на равных.

Земля дает власть. Надо лишь уметь ее взять.

За чтением очередного «солнечного письма» от Баира Калада, в котором приятно круглились цифры дневной выработки, меня застал почтовый сокол князя Фалина.

Мой благородный брат, следуя традициям учтивости, писал мне не реже чем раз в три месяца. В прошлом письме он известил меня, что в ближайшее время состоится его помолвка.

Помолвка Сапфировых Лордов дело весьма необычное. А в случае князя Фалина, ярого приверженца древних традиций, еще и опасное.

К счастью, писал он в последнем письме, все обошлось. Он и невеста пребывают в добром здравии. Свадьба назначена на осень, приготовления ведутся полным ходом.

Далее он осведомлялся о моем здоровье и состоянии дел. Сетовал, что вот уже три года не может выбраться и навестить меня. Просил от его имени возложить цветы к гробнице моей матушки.

Обычные светские словоплетения. Говорят, в Россыпи подобные письма давно уже печатают на машинах. Остается только от руки вписать имена и даты. Полезное новшество.

Зевая, признаться, от скуки, я дочел письмо до конца. И увидел приписку другими чернилами.

Буквы скакали, не желая становиться рядом друг с другом. Как будто рука князя дрожала и была неверна.

Сегодня я поднялся на вершину моего замка, чтобы отдать дань памяти основателю нашего рода. И увидел, как из сапфировых глаз Серо Фалина вытекают слезы, оставляя дорожки на его каменном лице.

Еще ниже, чернила те же, но почерк ровный. Князь собрался с духом и мыслями.

Пусть это наименее здравое из возможных объяснений, но я не нахожу другого.

Сбываются предсказания Песни Небес.

Письмо ли князя Фалина, мое ли собственное наитие — я решил наведаться на новый рудник с инспекцией. Предупредив заранее моего Мастера и не взяв с собой особого эскорта. Не взял даже моего дворецкого-телохранителя.

Моя земля, чего мне опасаться — так ошибочно думал я тогда.

Баир Калад встретил меня и показал городок рудокопов. Рассказал про новые землеройные машины, которые он заказал в Самане. Набросал для меня план ветки железного пути, ведущего к руднику. По его словам, это бы вдвое снизило расходы на перевозку.

Невооруженным глазом было видно, что работа кипит. Мне полагалось выразить удовлетворение результатом и вместе с моими Всадниками вернуться домой.

Я изъявил желание осмотреть рудник и спуститься в шахту.

Мы выехали рано утром. Я ехал так же, как и сейчас, — в коляске Всадника. Только на вашем месте, барон, сидел Мастер Калад.

Всю дорогу он развлекал меня историями из жизни Рудного Братства. Рассказывал, что перед посвящением в Мастера его отправили в Крайние Земли, откуда Саман получает золото и лес. В его устах страшные волчьи наездники из детских сказок оказывались наивными и глупыми дикарями. Зато истории из жизни каторжан могли напугать и взрослого человека, столько в них было тоски, мрака и крови.

Наша дорога пролегала через Возрожденную Дубраву. Я спросил, почему мы поехали таким путем, и Баир ответил, что повозки с породой разбили дорогу. После апрельских паводков там повсюду провалы с липкой грязью, в которой могут увязнуть колеса Всадников. Он вернулся к рассказу о смешных и нелепых нравах тангу.

В этот момент наша кавалькада остановилась.

Дорогу перегораживали упавшие деревья. Мастер Недр выругался, помянув недавнюю бурю.

— Это не буря, милорд, — сказал водитель моего Всадника, приподнимаясь над щитком. — Я вижу засечки от топора на стволах.

За нашей спиной раздался оглушительный треск. Заранее подпиленное дерево рухнуло, перекрывая обратный путь.

Прежде чем хоть кто-то успел прокричать «Засада!», укрытые в зарослях скорострелы открыли по нам огонь.

Это была мясорубка. В считаные мгновения от дюжины моих людей остались единицы. Они укрылись за бронированными корпусами машин, но шансов у них не было. Из зарослей вышли люди в одеждах рудокопов, но вооруженные секирами и пищалями по образцу городских ополчений. По ним было видно, что оружие они взяли в руки не вчера.

Раздался крик. Мой водитель спрыгнул из седла, чтобы стать между мной и Баиром Каладом.